Рубрика: Эзо

Ну так а ради чего же ещё жить? Ради перспектив, детей, искусства? Просто, «чтобы жить», словно бамбук? Для наслаждения своих чресел, членов и прочей анатомии, будто пёс? Во имя любви или ненависти? Чтобы прославлять Веру или её отсутствие? Для познания себя, раскрывая тайные принципы мироздания? Пытаться понять вселенную, раскрывая скрытые её измерения себя? Стремиться слиться с единым сознанием, растворясь в нём? Или просто топтать землю, отлёживать диваны и проссывать результатами своей жизнедеятельности реки, горы и траву, недеясь, что ничего этого на самом деле нет..?
Нет, спасибо! Всё это мы уже проходили… Ошо, Кришнамурти, Тереза, Ганди и Лютер явно не справились Лири с Дассом, что очевидно, тоже.. Все от Буонарроти до Пелевина упускали из виду всё, кроме того, что видели.. Д’Арк с Гитлером на пару выбрали просто не то оружие. Бруно и Эйнштейн угадали с выбором, но ошиблись с диагнозом.. И мы будем продолжать драчить этот не понятный не кому ебанутый фин-тех, до тех пор, пока наша скромная поляна не вернётся в до-Смитовские и всех его пидорных последователей времена, чтобы просто дать возможность будущему произойти и открыть свою дверь в наш прекрасный мир для тех, кто и не помнит сколько ждёт в той очереди, что уже скрылась за горизонтом. И да блять… Уж лучше голодать, чем что попало есть; и лучше одному, чем вместе с кем попало.

Да Нет — я не чтобы в каком-то истерическом припадке всепоглощающего видения неадекватных мерил распределённых ценностей. Да Нет — я бы не сказал, что оно уж так сильно ебёт вот лично меня, но именно здесь и хранится та каверзная уловка, что ставит передо мной в равнонеобходимые задачи как есть вкусненькую полезную еду с карри, так и балансировать многомерные матричные пространства с тензорами (при чём в краткосрочной перспективе, второе частенько перевешивает).
А уловка заключается в том, что не ебёт оно меня всё это по одной простой причине — я не поворачиваюсь к нему спиной, но глядя прямо в глаза, зришь во взгляде куда больше, чем от члена в жопе, уж простите.
И здесь вступает в игру простое вселенское равновесие, когда силы просто обязаны взаимно поглощать друг-друга, иначе всё мигом наебнётся и деструктивной составляющей попросту нечего будет рушить.
Так что спите спокойно, дорогие мои москвичи, никто вам ничего тут не впаривает, и уж точно не пытается навязать свою картину мира, которая лишь дополнена ещё одним измерением.

Развивающиеся надежды — да.. — это весьма перспективное направление развития потенциала накопившегося со времён ничего.. Развевающиеся словно белые флаги капитуляций перед неизбежным столкновением с кровопролитной схваткой, они дают покой перед тем, как кишки носителя будут выверчены в сторону; в сторону божественного и нашего с тобой невмешательства к судьбам, назначенных роком для показательных выступлений. Поставить здесь точку — значит — быть просто мудрым мудаком. Моя пунктуационная точка значит лишь, то что мудак, читающий эти строки, если он конечно является таковым :::: перестанет таковым быть.

Описывая мироздание, можно начать со стопки блинов, которые пекутся вечность… Те, что можно достать — воспоминания. Личные, чужие, коллективные. Все те знания и законы, что непрерывно правят миром. Это пласт иллюзий для наделённых сознанием сущностей, то самое прошлое, которое в реальности не существует, а лишь существовало в миге своего восприятия, потому и прошлое.

Блин, возлёгший на самой макушке — остывающие впечатления от только-что сотворённого настоящего, а оно и есть то самое тесто на сковородке, которое лишь в потенциале является блином, по факту же — податливая субстанция, только начинающая принимать временную форму, что непрерывно меняется, постепенно становясь тем, чем ей уготовано стать. Она может подгореть, если будет слишком долго жариться, или остаться сырой, коли поспешит.

И пока всё это весьма похоже похоже на правду, за исключением того, что здесь нет никакого пекаря, а блины пекут сами себя. Вот и выходит, что сырой или горелый — это и не блин никакой вовсе, а скорее, нечто нереализованное, чему предстоит, распавшись на свою суть, вновь перемешаться с тестом, чтобы попробовать испечься ещё раз. Точно также, как мука равномерно распространена в замесе, где не существует той муки или другой муки, а все малейшие её части одновременно являются целым и неделимым.
Где-то в закромах нашей стопки блинов они, черствея, перестают быть самими собою и по естественному ходу вещей вновь становятся тестом, как и тот материал, которому не суждено было стать частью башни в следствии нарушения технологического процесса.

Увлекаясь пекарной терминологией, мы имеем некий бублик на любом, сколь бы то ни было тонком срезе которого, идёт непрерывный процесс трансформации «того, что было» в «то, что есть» и «того, что есть» в «то, что было». А «то, что будет» зависит от процесса выпекания, если конкретно — «будет или не будет» вообще тот результат, к которому всё и стремится.